Истории 2009/03/29
- 29 марта 2009
- Анекдоты
12
Буквально только что. Отправили меня с бумажками по всяким учреждениям на служебной машине. Водитель, Саша, здоровенный дядька с вечно сонным выражением лица, завез в центр занятости, включил радио погромче и приготовился ждать. Через полчаса выхожу - на улице дождик нехилый, а я без головоного убора и зонтик-трость, конечно, в машине оставила. Рысью к ней, родной. Местоположение легко угадывается по мощному звуку "Хит ФМ". Подхожу поближе - наша "девятка" аж вибрирует. А Саша... спит, как дитя! Блин, я минут десять ломилась в машину на потеху местной шпаны - и в окна стучала, чуть ногти не поломала, и орала мартовской кошкой - ноль на массу. Каким-то чудом Саша проснулся, мигом открыл дверь. Села я рядом - мокрая, нарядная вся, а он бубнит: - извини, задремал, укачало наверное... Даже ругаться перехотелось.
13
Александровская больничка. Инфекционное отделение. В палату заходит наш врачащий леч, за ним семенят семь человек индусов - студенты-медики. Врачащий леч подходит к пациенту, задает вопросы "Где были? Что ели? Какая температура?". После чего к жертве по очереди подходят семеро индусов и задают те же вопросы. После того, как данная анкета была восемь раз проработана на первом пациенте, перешли ко второму. После второго - к третьему. После третьего - к моему соседу. Опрос был краток: Индийский студент: Чьто вы ели? Сосед: ГОВЯДИНУ!!! После этой фразы индусы ретировались.
14
Помню старый документальный фильм. В детском саду психологи проводили такой вот эксперимент: За круглый стол садились дети и по очереди пробовали из одной тарелки кашу, сваренную без сахара и соли. «Подготовленная» воспитательница первой пробовала кашу и говорила, что каша очень вкусная. Следующая девочка, попробовав кашу, с жаром поддержала «мнение старшего товарища» и, передвигая тарелку соседу, со значением на него посмотрела. Тот, тоже объявив кашу вкусной, передвинул тарелку дальше. Детей было много, человек 10-12. Последним кашу пробовал мальчик. Он проглотил кашу, с недоумением посмотрел на воспитателя и ничего не сказал. Ответа от него добивались долго. Мальчик, красный от смущения, со слезами на глазах, в конце концов, сказал: - Каша невкусная. Что тут началось! Дети с возмущением объясняли правдоискателю, что они и сами знают, что каша невкусная, но авторитет воспитателя для них выше. Что получится, если каждый будет иметь своё собственное мнение? - Ты что, самый умный, - кричали они, - неужели ты не мог нас поддержать - Ну и жрите вы свою кашу, - чуть не рыдая, сказал мальчик и выбежал из комнаты. За дверями его ждал психолог, который успокоил мальчика и объяснил ему, что дети не виноваты, их так подготовили, чтобы проверить его (мальчика) способность формировать свою точку зрения и отстаивать её правильность. - Всё равно я не вернусь в этот садик, - сказал мальчик. - Да, - сказал психолог, - тебе пора в школу.
15
Авиация – это такая организация, члены которой живут как бы отдельной от всей остальной армии жизнью. Некоторые вещи, понимаемые нами с полуслова, приходится очень долго объяснять людям, с небом не связанным. Особенно трудно объяснить, что такое профессионализм в лётном деле. Это ведь не «взлёт – посадка» и даже не полёт. Это сам образ жизни, перенесённый с неба на землю. Скажем, если на земле, чтобы подумать и принять правильное решение, можно просто взять и остановиться, то в небе это сделать невозможно. Поэтому ещё перед полётом должен быть создан «образ» самого полёта и различные варианты действий в сложной обстановке. Выработанная с годами привычка ПРЕДвидеть рождает «предчувствие», как образ самой жизни. Решения принимаешь не с бухты-барахты, а осознавая последствия и собственную ответственность. Никто бы не летал, если бы не надеялся на благополучное завершение полёта. Но командиры, которые ведут лётчиков в бой, ответственны вдвойне, и за выполнение задания и за жизнь пилота. Эту историю я услышал в пивной на Петровке. Была там такая. Недалеко от МУРа, в подвале. В ней собирались достаточно культурные люди и велись интересные разговоры. Но самое главное – всегда было пиво. Как-то раз я был в Москве проездом по делам службы и поэтому в форме. До отправления поезда оставалось некоторое время, которое я и решил скоротать, общаясь с людьми за кружечкой-другой холодного бочкового пива. За столиком, к которому я подошёл, стоял всего лишь один человек. Мужчина в годах, морщинах и достаточно опрятной одежде, молча пододвинул ко мне газету с очищенной воблой. Поблагодарив его кивком головы и отсалютовав ему кружкой, я схода выпил почти половину. В пивной курили и я, закуривая, предложил сначала сигарету собеседнику. Мы не произнесли ещё ни слова, но начало общения нам понравилось. - На чём летаешь? - спросил мужчина. Я понял, что раз он видит лётчика во мне, то и сам имеет какое-то отношение к авиации. - Як-28 Р, - сказал я, - во фронтовой авиации. - Знаю я этот самолёт. Сам был во фронтовой, на штурмовиках летал. - Хорошо летал, раз жив остался, - сказал я. - Нормально, я ведь трусоват по натуре и делал только то, в чём был уверен. Кроме того, инструктор мне в училище внушил, что само пилотирование должно занимать минимум внимания, основное – это осмотрительность и оценка обстановки. - Согласен, - сказал я. Самолёт надо чувствовать задницей, тогда полёт будет идти на подкорке и не мешать осмысленно выполнять само задание. - Молодой, а соображаешь, - ответил он. Мужчина протянул мне руку и сказал: - Виктор, - Георгий, - ответил я. Виктор предложил мне выпить что-нибудь покрепче, у него с собой была бутылка водки. Я согласился, но предупредил, что выпью немного, поскольку в форме. Когда необходимая для общения атмосфера была установлена, Виктор рассказал мне историю, которая не давала ему покоя со времён войны. При отступлении немцев где-то в восточной Европе полку была поставлена задача по разрушению моста через реку, протекающую в ущелье. По этому мосту фрицы перебрасывали крупное соединение. Дальняя авиация работала по мосту, но точность бомбометания не позволила его разрушить. Послали штурмовики. Эскадрилья сделала два вылета, потеряла четыре самолёта. Противовоздушная оборона моста была плотной, на возможном направлении атаки открывался заградительный огонь, кроме того, по самолётам стреляли все, у кого было оружие. Мост не разрушили. Переправа продолжалась. Командира полка вызвал по телефону командующий фронтом и в угрожающей форме приказал непременно выполнить задание. Появление вражеского соединения на его участке фронта было чревато большими потерями. Выстроив лётчиков, комполка объявил о приказе и попросил добровольцев принять участие в третьем вылете. Возникла тишина, ведь четверо лётчиков уже погибли… - Я полечу. – Вышел вперёд комеск второй эскадрильи, - Кто пойдёт со мной ведомым? Доброволец нашёлся. Самолёты загрузили бомбами, подготовленными для контактного взрыва, «под завязку». На предельно малой высоте, повторяя изгибы реки, самолёты вышли на цель. Ведомый держался плотно. При подлёте к мосту, когда столкновение казалось неминуемым, ведущий сбросил бомбы и резко потянул ручку управления на себя. Второй самолёт выполнить манёвр не успел и врезался в мост. Взрыв самолёта и бомб буквально снёс полотно моста в воду. Задание было выполнено. Доложив на земле о выполнении задания и о потере ведомого, комеск напился, но о том, что реально произошло, рассказал много позже … Своего «Героя» он получил, после войны ещё некоторое время служил, но как-то по инерции, как бы и не жил вовсе. Ни жены, ни детей у него не было и до сих пор его мучает вопрос: что можно было бы сделать тогда, чтобы совесть не мучила сейчас.
