Мой 1989, или 30 лет спустя (12 фото)

Предыдущая страница Следующая страница

1 2

В этом году у меня двойной юбилей – 30 (караул!) лет с момента окончания школы и столько же со дня поступления в университет.

То время вспоминаю с благоговением и ужасом. С благоговением, потому что все вокруг тогда стремительно менялось, впереди маячила потрясающе интересная жизнь (за возможность пожить которой хоть сколько-то я буду вечно благодарна Михаилу Горбачеву). С ужасом же вспоминаются последние месяцы 10-летней школьной катавасии – от сознания того, сколько сил на это окончание было потрачено, душевных и физических.
Последний школьный год – бесконечный стресс, сплошная учеба и бессонные ночи. И четко поставленная цель – куда поступать после школы. К ужасу родителей, ничего другого, кроме Воробьевых (в то время еще Ленинских) гор, я не представляла, и обсуждение возможных альтернатив было под строжайшим запретом с моей стороны: «Вы что, в меня не верите?» – вопрошала я стальным голосом и, очевидно, на таком же стальном глазу. «Верим, верим», – отвечали боявшиеся за подростковую психику родители и бабушка, украдкой закатывая глаза в предвкушении кошмара, который должен был обрушиться на их головы после моего предполагаемого провала.

Я беспрерывно грызла разные науки (иногда чересчур увлекаясь то философией, то историей искусств), параллельно школе училась на двух подготовительных программах, очной и заочной, и занималась с репетитором. Еще я успевала писать статьи в молодежную газету, ходить на многочисленные театральные (сколько потрясающих, невероятных современных пьес получили театры в то время!) и кинопремьеры – уже вовсю снимали хорошее кино («Интердевочка» Тодоровского была в тот год хитом кинопроката) – и не пропускала ни одной важной телепередачи. Телепередачи в то интереснейшее время уже не удивляли свободомыслием и смелостью.

Год вообще был невероятным: из Афганистана окончательно вывели войска (родители моих одноклассников вздыхали с облегчением и уже только за это готовы были на вечную любовь к лидеру страны, недолгую, увы, как потом оказалось). Был создан «Мемориал», чем очень гордился мой любимый дед, отсидевший ни за что ни про что 16 лет. Вся страна зачитывалась «Чонкиным» Войновича и «Цинковыми мальчиками» Алексиевич, проклиная десятилетие непонятной войны. Вообще мы тогда не успевали прочесть одно, впервые опубликованное, как тут же выходил какой-то новый запрещенный в прошлом роман (повесть, пьеса, мемуары)! Политики договаривались о сокращении вооружений, из разных стран начали выводить советские войска. А выборы! Какие тогда были выборы! Союз нерушимый примыкал к телевизору и рушился, сидя на диване и сам того не понимая, под эфир политических заседаний...

Но потом вдруг случились события в Тбилиси, назревал Карабах, в Душанбе начались сидячие протесты на центральной площади, и мое полудетское сознание стало путаться. Как же так? Как же так?..

Параллельно моей подготовке к студенческой жизни в стране происходило что-то невероятное – еще вчера то, чего быть не могло, случалось. Все менялось так быстро – в лучшую, безусловно, сторону, что я прямо физически ощущала грядущее всеобщее счастье. И это ощущение предстоящего было совершенно противоположным тому, что обещали построить красно-коммунистические основатели строя, который исчезал на глазах с каким-то бешеным ускорением.

Прабабушка рассказывала, что все происходящее очень напоминает ей НЭП, о котором я только в книжках читала, а она при нем жила и была той жизнью вполне довольна. Вдруг прямо у нас под окнами открылся первый в городе «кооперативный коммерческий», хотя и совершенно государственный (тогда еще это как-то было возможно) магазин! Толпы жаждущих бросились скупать ящиками импортные (не болгарские) сигареты, итальянские ликеры, французские коньяк и духи, японские двухкассетные магнитофоны и бельгийские дубленки, немецкие ковры и австрийские сапоги… Какого только товарного интернационала там не было!