Торговец с Земли(2 фото)

Предыдущая страница Следующая страница

1 2 3

- Не поверишь, - отозвался Эд.- Только что звонил Жан-Пьер из своей Бургундии. Так вот: у нас гости, старина. Вернее, гость. Угадай откуда.
- Делать мне нечего, только гадать, - проворчал Эдуардо. - Дон дьябло знает, кто там к тебе прилетел.
- Да не ко мне, старый осел. Он к нам прилетел. К нам ко всем. Торговец с самой Земли.
- Да ты что, - ахнул Эдуардо. - Не может быть!

Радиотелефон забренчал, едва рассвело, но старый Эдуардо Суарес был уже на ногах. По крестьянской привычке вставал он затемно. Так же, как старый Энрике Чавес, что держал ферму по ту сторону каньона. Или Альфонсо Гарсия, которому стукнуло уже девяносто, но который каждое утро спускался в шахту первым. Сыновья и внуки Альфонсо топали за ним вслед, по очереди склонялись, целовали тыльную сторону дряблой старческой ладони и один за другим ныряли в забой. На свет божий Альфонсо вылезал, благословив последнего из них.
Эдуардо окинул быстрым взглядом хлева на западном горизонте. Амбары на восточном. Три дюжины беленых домиков с черепичными крышами, выстроившихся по краю каньона в два ряда. В них обитало его собственное семейство, но ни сыновья, ни внуки еще не проснулись, лишь пятнадцатилетняя непоседа Марисабель уже пылила по проселку на северо-запад, к птичникам. Старик невольно заулыбался — старшая пра¬внучка пошла в него. Легкая на ногу, скорая на руку, работящая. Соседские мучачос уже на нее заглядывались, а Пако Гарсия и Нандо Чавес недавно и вовсе подрались и расквасили друг другу носы.
Телефон продолжал дребезжать, и Эдуардо, спохватившись, потрусил к радиостанции.
- Жив еще, старый хрен? — осведомился телефон голосом Эда Краснова, некогда отчаянного драчуна, выпивохи и бабника, а ныне почтенного главы семейства, одного из самых многочисленных на Одиссее.
- Что мне сделается, - в тон Краснову ответил Эдуардо. - Чего трезвонишь-то спозаранку, тезка?
Были Эдуардо с Эдуардом друзьями с того самого дня, как "Одиссей" спешно стартовал с гобийского космодрома, унося на борту четыре сотни первопроходцев. Молодых, сильных, рисковых чикас и мучачос из добрых шести дюжин стран.
- Не поверишь, - отозвался Эд.- Только что звонил Жан-Пьер из своей Бургундии. Так вот: у нас гости, старина. Вернее, гость. Угадай откуда.
- Делать мне нечего, только гадать, - проворчал Эдуардо. - Дон дьябло знает, кто там к тебе прилетел.
- Да не ко мне, старый осел. Он к нам прилетел. К нам ко всем. Торговец с самой Земли.
- Да ты что, - ахнул Эдуардо. - Не может быть!

Визитеры Одиссею не жаловали. Раз в четыре года приземлялся на единственном космодроме транспорт с базы. Забирал руду, плоды, скот в обмен на механизмы, технику, пожитки и утварь. Потом отчаливал, и жизнь катилась своим чередом. Два десятка лет назад, впрочем, завернул на удачу настоящий странствующий то ли театр, то ли цирк. Успеха, правда, скоморохи с лицедеями не снискали. Старики вяло поаплодировали, рассчитались натуральным продуктом и отправились по домам, а молодежь и вовсе с первого же представления сбежала. Праздность и развлечения на Одиссее были не в чести.
- Давай собирайся, - частил в радиотелефонную трубу старый Эд. - Наших прихвати: Энрике там, Альфонсо. Девок возьмите, товару поболее и дуйте к космодрому, а я сейчас еще Карлушке Эберхарту в Баварию позвоню. Да, и поторапливайтесь, торговец ждать не станет.
- Постой, - спохватился Эдуардо. - А чем он, собственно говоря, торгует?
- А пес его знает чем. Какая разница? Говорят же тебе - не абы откуда прилетел, а с Земли.
Глайдер забили товаром под завязку. Клетями с гусями и кроликами, мешками с огурцами, баклажанами и молодым картофелем, ящиками с персимонами, мандаринами и киви. Всем тем, что плодородная земля малой планеты на самых задворках Галактики щедро дарила возделывающим ее поселенцам.
- Двадцать, - бубнил себе под нос старый Энрике, загибая пальцы и провожая взглядом исчезающие в трюме глайдера ящики и тюки. - Плюс дважды семнадцать - тридцать четыре. Итого пятьдесят четыре. Плюс по пятаку с гуся. Еще тридцать. Восемьдесят, что ли, четыре. Плюс двадцать пять. Сбился, дьябло карахо! Пускай будет сто. Не продешевить бы. Плюс...
Деньги на Одиссее были не в ходу, как и во всем ближнем, а заодно и дальнем космосе. Цену имел товар - ту, что определяли на торгах, когда приземлялся транспорт. Кролики традиционно шли по трешке с головы, гуси по пятаку, но, бывало, удавалось сторговаться и на шестерочке. За пудовый мешок с картофелем давали двадцать. За ящик с отборными плодами - от четырнадцати до восемнадцати. Чего именно давали, обитатели Одиссеи не задумывались. Старики помнили, что некогда деньги имели собственное название. Но какое именно, припомнить мало кому было под силу, да и ни к чему.
- Пряжу, пряжу-то забыли, дедушка, - хлопотала у люков румяная черноглазая Санчита, одна из младших внучек на выданье. - Эй, Карлита, Изабель, пряжу-то!
- Да дьябло с ней, - ворчал из пилотской кабины Эдуардо. - У землянина, небось, своей хватает. Поспешите, не опоздать бы.