Истории 2009/04/01
- 1 апреля 2009
- Анекдоты
3
ДМБ-75. МО ПВО. В полку (называть не буду - ВТ :) начпродом служила примечательная личность - капитан Михаил Морозов, противный тип и редкостный дурак, которого все, в том числе офицеры, за глаза звали "Му-Му". Кличка за ним закрепилась очнь давно. Все стены в полку, где только можно было писать, были исписаны "Му-Му". Те же буквы преследовали его везде, даже на заброшенном прицепе в автопарке. Однажды шофёр из "молодых" ("Ш") повёз Му-Му ("М") в райцентр. Возвращается, умирает от смеха. Затем выдал содержимое диалога по дороге в машине с Му-му: М: Скажи, кто у вас на прицепе слова написал? Ш: (с понтом не понял, о чём речь) Какие слова, товарищ капитан? М: Ну, эти, бля, у вас в гараже на прицепе! Ш: Не знаю, товарищ капитан, о чём вы? М: Ну, бля, те слова, которые для меня обидные! Ш: Не знаю, товарищ капитан, что за слова? М: Бля, не читал, что ли! "МУ-МУ" написано! На прицепе! Белой краской! Ш: Не знаю, товарищ капитан, может дети? М: Мудак! Откуда дети знают, что меня "Му-Му" зовут!!! Может быть, кто-то, прочитав, узнает персонаж? :))
4
Не мое. Найдено в ЖЖ, но готов подтвердить, что так, или примерно так и есть на самом деле Примечание. Как известно, все солдаты ЦАХАЛа (Армии обороны Израиля) всегда ходят с оружием, в том числе по субботам (шабат) домой на выходные АРЕСТ ДЕЗЕРТИРА, или МАМА ИЗРАИЛЬСКОГО СОЛДАТА - Звонит на прошлой неделе, - Лея пьет кофе, смеется темными глазами и рассказывает. – Ты где, спрашиваю. На всякий случай спрашиваю, она же может где угодно быть. - Да так, - отвечает. - Я тут… в Офаким. - Господи, что ты делаешь в Офаким? Это на краю света, и край этот, как бы так сказать. Не самый благополучный. - Да у меня тут, - говорит, - дезертир. Я еду его арестовывать. Ты понимаешь, да? Там у нее дезертир. И она едет его арестовывать. - Ты одна, - спрашиваю, - едешь? - Ну да, - отвечает, - одна. Моя напарница на базе, а больше некому. Но ты не волнуйся, я с оружием. - А куда ты к нему едешь, с оружием? - Ну как «куда». Домой. (Дезертировать из израильской армии довольно просто. Нужно выйти за ворота базы, сесть на рейсовый автобус и уехать домой. Через какое-то время туда за вами приедет ваш командир и, ругаясь, потому что у него пропадает рабочий день, увезет вас обратно на базу. Эта операция и называется «арест дезертира»). То, что Шуламит с оружием болтается одна посреди черт-знает-где меня, конечно, очень успокаивает. Но вот то, что она сейчас пойдет домой к своему дезертиру (а дом у него может быть какой угодно, от бедной квартирки многодетной семьи до притона местной наркомафии), мне не нравится. Тем более одна. Неизвестно еще, что это вообще за дезертир. - Так, - говорю я ей. - Стой там и никуда не ходи. Я сейчас приеду. Приезжаю. Стоит сержант, с оружием, посреди города Офаким. Весь трепещет. - Мама, - говорит с укоризной. - Ладно, - говорю, - пошли к твоему дезертиру. Она начинает на меня шипеть. Потому что в ее служебном положении, как я могла такое подумать, куда она со мной пойдет, ей неудобно. Сговорились, что она пойдет одна, а я посижу под окнами в машине. Подъехали к дому. - Ну вот, - говорю, - я тут встану. - Нет, - вопит, - тут тебя видно! Езжай вон в те кусты. Отъезжаю в кусты. - Все еще видно, - кричит и машет на меня рукой, - дальше, дальше! Отъезжаю дальше. Скрываюсь в кустах практически целиком. Это не кусты, это лес какой-то, от моей машины даже зеркал не видно. - Так тебе хорошо? Отходит на пять шагов, смотрит критически. - Так, - говорит, - хорошо. Ну я пошла. - Нет, подожди. Где он живет? - Как «где», в этом доме. - Нет, квартира какая. - А какая тебе разница? - Я должна знать, - говорю, - где его окна. - Ну, пятая квартира. Шевелю губами, высчитываю окна. Понятно. Те белые, с геранью. - Иди. Отходит. - Мама! - Что тебе? - Не высовывайся из окна! Сижу. Чтобы не терять время – работаю. Звоню серьезным людям. Окно открыла, но послушно не высовываюсь. Сижу в засаде. Курить нельзя, дым пойдет. За водой сходить нельзя, но у меня бутылка воды с собой. Кусты шевелить нельзя, а то дезертир из окна подумает, что сержант за ним приехал с мамой, и перестанет уважать сержанта. Вообще ничего нельзя, они же в любой момент могут выйти. Меня по телефону коллега спрашивает – ты где? – а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ответить «сижу в засаде». Но не отвечаю, потому что засада у меня тайная. Написала два деловых письма, сделала штук пять звонков, ребенка нет. Окна пятой квартиры, белые, с геранью. Вокруг тишина. Сижу в кустах. Проходит полчаса. Шлю Шуламит смс: «как дела». Не отвечает. Шлю еще одно: «отзовись, волнуюсь». Молчит. Планирую, как буду взламывать дверь. У меня в багажнике есть пила, мы недавно в лес ездили, костер разжигать. Вот пилой, думаю, можно дверь взломать? Шлю смс: «отзовись немедленно». Нет ответа. Пилой, наверное, нельзя, но у меня еще есть набор отверток. Динамита нет, в следующий раз возьму. Почти час прошел, что она там делает со своим дезертиром? Через час выходят. Втроем. Мой сержант, её дезертир и его мама. Рядышком. То есть сержант с мамой рядышком, а дезертир сам по себе. С автоматом. Идут к остановке. Мне появляться нельзя, я за ними тихо-тихо еду и маскируюсь под кусты. Стоят, ждут автобуса, дезертир курит, сержант с его мамой разговаривают. Я сижу в засаде. Приходит автобус, дезертир с мамой прощаются, сержант с мамой дезертира прощаются, дезертир в автобус залезает, сержант лезет за ним и за спиной показывает мне кулак. Я потом спрашиваю Шуламит: – Чем вы там целый час занимались? - Ну как же, мама, - отвечает она. – Я там сидела в салоне с его родителями. Надо же было с ними поговорить об их ребенке. - А почему на мои смс не отвечала? - Мне, - говорит, - было неудобно. Я сопроводила их с дезертиром до базы. Слава Богу, на шоссе мне не приходилось прятаться в кусты. Мало ли мам по шоссе ездит...
